Заметки

Продолжаю находиться под сильным впечатлением от посещения Национального художественного музея Белоруссии. Особенно захватило малоизвестное панно Михаила Врубеля «Садко», что находится в музее. Для меня это произведение загадочное: у Врубеля Садко — это декорации к опере Римского-Корсакова.

Полуночничал вчера, смотрел в какой-то раз Blow Up Антониони, фильм, не виданный нами в 1966 году, но исписанный критиками во всех Искусствах кино. И нами, простыми ребятами, исчитанный. Игра без мяча, жизнь без смысла, драма молодого художника-фотографа.

К вопросу о беспилотниках. Налетевших на Москву и Подмосковье. Ездили мы по делам вчера и по навигатору заехали на точку, где условились встретиться. Ну, двор, курилка, машины, люди. Справа цех, слева склад.

В музее Сергея Прокофьева на Камергерском выставлена аппаратура, схожая с той, на которую писали фонограмму к «Александру Невскому». И совмещали потом звук оркестра и изображение. Надо ли говорить, что осмотрел я эти чудовища внимательнейшим образом.

Один добрый друг спросил, а чего это я стал реже писать? Причин много, от возраста до токарного станка в гараже (втулка мне интереснее колонки), но самое важное — у меня нет аппарата исследования темы. Нет под рукой Арчи Гудвина.

Посетил музей Сергея Прокофьева в Камергерском, памятник композитору рядом; кстати, прекрасный, Андрей Ковальчук себя превзошёл. А пришел слушать я струнный квартет «Максима». Не скажу, что всё свободное время провожу по концертам.

Экономия времени — один из самых чудовищных самообманов человечества. Телефонами, интернетами, поездами, автомобилями, самолётами, сокращениями слов, пиктограммами, краткими пересказами, мы выиграли кучу времени. И? Мы открыли больше Америк?