Заметки

Когда моя бабуля желала показать, что нынешнее поколение (тогдашний я) поверхностно относится к жизни, она, продолжая вымешивать тесто, говорила: «Горя вы не знали». Навидавшись горя и смертей за одну революцию и две войны, ее поколение до последнего сметало крошки со скатерти в ладонь — и в рот.


Рукопись найдена в открывшихся недавно бумагах Ивана Петровича Белкина, давнего пушкинского знакомца.

События в Ливии (вслед за событиями в Сербии, Ираке и Афганистане и накануне событий в Сирии, Йемене и где-то еще) с нездешней силой возобновили во всех думающих людях простое и неотложное размышление: а что в мире есть вообще, кроме больших денег, нефтяных интересов и борьбы за власть?

Был я как-то в гостях у руководителя крупной японской корпорации, старенького дедушки. Мы ели из черных лакированных плошек цветы хризантем. Рис. Жарили мясо на чугунной жаровне. И я имел глупость сказать, что телевизор его фирмы безотказно работает у меня вот уже десять лет.

Вечно с западниками происходит одно и то же: мы к ним как люди, а они нам хрен на блюде. Ну чего уж лучше: вломив миллиарды, мирно плывет над Сочи в сторону общечеловеческих ценностей летучая Россия шагаловских местечек. Куда ясней? Запоздалым олимпийским кольцом раскрываем Европе с Америкой свое потаенное. Свой сон о чем-то большем, чистом и достойном. А что в ответ?

…В смоленском соборе (а службы здесь возобновлены с войны, немцы, пришедшие сюда по плану «Барбаросса», закрыли музей атеизма и вернули храм прихожанам, желая свой гуманизм показать), у роскошной золотой резьбы и железных сандалий святого Меркурия (но это другая история) красивая женщина-экскурсовод рассказала нашей делегации поучительную историю про Россию, которую не всегда поймешь даже соединенными усилиями верующего русского сердца и сумрачного германского гения. А острый галльский ум тут точно не помощник, еще со времен Бородина.

В Русский музей я пошел по случаю двух свободных часов: между семинаром, где внушал юношеству разные небесспорные идеи (о том его честно предупреждая) и ужином в «Рюмочной № 1» – месте приятном и даже культовом, с тех в особенности пор, как мой дружище Андрей Анатолич там изволили под ансамбль петь «Когда весна придет – не знаю».