Продолжаю находиться под сильным впечатлением от посещения Национального художественного музея Белоруссии. Особенно захватило малоизвестное панно Михаила Врубеля «Садко», что находится в музее. Для меня это произведение загадочное: у Врубеля Садко — это декорации к опере Римского-Корсакова.
А так же знаменитое керамическое блюдо с несколькими эскизами к нему, и Волхова, тоскующая и прощающаяся с отцом, морским царём.
Его портрет керамический, кстати, тоже тут, рядом выставлен.
А вот когда и по какому случаю Врубель ещё и панно создал — не знаю.
Оно длинное и узкое, темного колориту с жемчужными проблесками, сильно подозреваю, что сумрачность эта от времени и особенностей красок, но утверждать не готов: всё ж таки там луна. То есть ночь — может, таков замысел. С одной стороны из-за ночной колористики сюжет плоховато различим. С другой… есть особая прелесть вдруг увидеть — или угадать — как под луной грациозно тянутся Волхова и сёстры к певцу, почти невидимому, идут на голос, желая не столько обольстить, сколь подольститься, словно это он сирена, а не они. На майоликовом блюде эти русалки вообще сияют своими белужьими и щучьими телами, а тут они скромно так полувыныривают.
И все похожи на меццо-сопрано Надежду Забелу, любимую жену художника, портрет которой в музее тоже имеется и висит рядом — я его на открытие поместил. Там она в опере «Гензель и Гретель». А ниже фотография Забелы ввиде царевны Лебеди — для сравнения.
Я, конечно, всё это богатство благоговейно заснял. А потом немножечко обработал панно в компьютере — чтоб и вы, и я его разглядели получше. Простите меня, искусствоведы и другие ревнители, если капе правила нарушил.
