Историю про переименование площади Ленина в Ульяновске начать хочется с другого города, Тутаева. Многие были там, путешествуя по «Золотому кольцу». Город этот красив неброской красотой срединных русских населий, так глянешь — захолустье, а так — очарование. А что ремонту требует… Рим вон тоже весь какой-то… Неотремонтированный. А ничего. Стоит себе.
И название ему очень подходит — Тутаев. Уютное. Многие полагают его историческим — знаете, как обычно поясняют? От древнего слова «тута», которое обозначало прежде «здеся». С удивлением узнал, что имя это новое, в честь героя гражданской войны Ильи Тутаева, который в целом боролся за светлое будущее, но погиб в какой-то весьма сомнительной перестрелке, где историческая правота, по теперешним меркам, скорее, на той стороне баррикад. Энтузиасты решили Тутаев переименовать, даже в Госдуму проект внесли, требуя вернуть прежнее пышное название — Романов-Борисоглебск.
А большинство жителей воспротивилось. Привыкли они к своему Тутаеву. Они готовы с интересом слушать подробности схватки красного Ильи с белым Никитой. Но не горят желанием жить в Романове-Борисоглебске. Им это не первостепенно. Нам бы, говорят, ремонт. А им: может, всё-таки переименование?
Коллизия не новая. Краснодару тоже хотели вернуть имя Екатеринодар — жители не дали. А памятник Екатерине Второй одобрили. Воздвигли. Любо-дорого! Стоит в центре революционно именованного города. И ничего.
Но совсем уж странная история произошла в Ульяновске. Который вообще-то Симбирск. Старое название имеет загадочное происхождение: может «одинокая могила», а может, и «путь волока». Тянули варяги чего-то в греки, долго тянули, аж обрусели и пословица даже такая у них была: «семь дён идём — Симбирск видён». Зато новое название точно указывает на родившегося здесь вождя русской революции.
Жить бы да радоваться, что такая удача городу выпала, одних туристов из красного в полосочку Китая прибывает в год по три тыщи! Однако и тут нашлись ортодоксы: настаивают на возвращении главной площади названия Соборная. Потому, как там прежде был собор. Снесенный советской власть, что плохо. Дальше логика такая: допустим, собор восстановят. И что? Будет он стоять на площади имени кровавого диктатора, загубившего столько православных?
Вот мой личный ответ: да, товарищи-господа. Будет. Как миленький. Но только когда вы его восстановите. Не раньше. Разговор у вас о том идёт с конца 90-х. И всякий раз народ против: находится в городе что поправить, улучшить куда деньги вложить, кроме это красивого символического жеста. Стоит же здесь, в городе имени подлинной фамилии кровавого диктатора небесной сини Спасо-Вознесенский собор, восстановленный из праха при участии добрых благотворителей? Стоит! И ничего!
Только радует, думать заставляет, напоминает об удивительной, парадоксальной истории России-матушки, в которой так переплелось горе-злосчастие с горними высями, что не разорвёшь. А начнешь сдуру рвать — опять больно. Опять раскол, буза, надоело, честное слово.
И эту мою точку зрения вполне разделяют ульяновцы, которых устраивает противоречивая история: уж какая есть, зато наша. Мы ж не украинцы какие-нибудь, чтоб проводить декомумунизацию вместо ремонта и сносить памятники Ленину. В расчете, что за это добрый дядя-капиталист похвалит и кредит даст. Нас-то точно не похвалит и точно не даст.
Тут не конъюнктура работать должна. Не хотелки чьи-то исполняться прогрессивные на данную секунду. Тут всё просто: надо на народное мнение опираться. Вот Дума отказала тутаевским энтузиастам, сославшись на мнение горожан — и правильно сделала.
«АиФ», 2018.
