Слава Богу, наш праздник «День России» дистанцирован ныне от события, в честь которого учреждён. Слово «независимость» потихоньку исчезло из его смыслового ряда. Давайте вспоминать, почему и как всё было. Потому, что полузабыто, а поучительно. 16 мая 1990 года собрался первый Съезд Народных Депутатов РСФСР. Предприниматель и коммунист Артём Тарасов так его обрисовал.
Съезд «…являл собой абсолютно неуправляемую массу разношёрстного народа. Депутаты стремились любой ценой попасть на трибуну, при этом выступающих вообще не слушали: все кричали, махали руками и выкрикивали прямо из зала какие-то лозунги и призывы».
Заметим: все это было не где нибудь, а в Кремле. Редакционная комиссия заседала в немыслимо прекрасной Золотой Царицыной палате. Именно там была согласована «Декларация о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической республики», которую 12 июня съезд принял. Это непросто сегодня объяснить молодому поколению, да и себе самим, но одним из побудительных мотивов почти единогласного голосования «за» было стремление «не отстать от Литвы». Советские республики уже расползались в стороны от Союза. Но многие, к примеру Грузия, производившая два процента ВВП СССР, а потреблявшая пять, всё же поглядывали в сторону Москвы-кормилицы: как там? Не совсем обнищала? Кто там кого?
Там КПСС утратила свою руководящую роль. Горбачёв, хоть и переместился из генсеков в президенты СССР, власть терял. Ельцин рвался к власти — и съезд сделал его 29 мая Председателем Верховного Совета РСФСР. Борис Николаевич прекрасно понимал: получить от Горбачёва в наследство СССР в виде политически и экономически токсичных ядерных отходов периода полураспада — смерти подобно. Оказывалось, что ты ответствен за Карабахский конфликт, погромы в Душанбе, Ошскую резню… Другое дело — урезанная версия, бурлящая, с пустыми полками, но при этом всё равно грандиозная Россия. Полная при этом светлых надежд: в ней в январе открылся первый «Макдональдс», в апреле зазвучала «Европа плюс», а в сентябре вышел первый выпуск «Поля чудес».
Весь 1990 года являл собой какие-то чудовищные примеры того, как всякое прекраснодушие, да Бог бы с ним, но и здравомыслие терпело на советской земле одно сокрушительное поражение за другим. Совершенно анекдотическим вышло празднование Первого мая. На трибуну мавзолея по привычке вышли Горбачёв, Рыжков, с ними Гавриил Попов, Геннадий Янаев, тот у которого будут трястись руки во время путча… Все шло чинно, с маршами и шариками.
Но, когда одна, официальная демонстрация закончилась, началась другая, альтернативная. Она, кстати, была согласована и должна была иллюстрировать «плюрализм мнений». Двадцать минут не уходили с трибуны Горбачёв и компания, не понимая: это им снится? А «альтернативщики» орали «Горбачев, уходи!» и трясли разными обидными лозунгами. «Поддержим Литву!», к примеру. И Горбачев ушел. Между прочим, трансляция шла на всю страну. Опытные телевизионщики на середине, спасая репутацию президента, прервали показ, переведя объективы на купола, рубиновые звезды и весеннее небо. Но спасти страну режиссёры телетрансляции точно не могли.
Осенью появились две программы — не телевизионные, а экономическая и политическая, которые претендовали на то, чтобы отвести страну от пропасти: «500 дней» Сергея Шаталина и Григория Явлинского и «Как нам обустроить Россию» Александра Солженицина. Про первую промолчу, а вот про вторую есть смысл кое-что сказать. Я уже работал в «Комсомолке», когда мы публиковали эту сброшюрованную статью, намекая читателям, что неплохо бы её мудрость всегда иметь под рукой. Сидя под сенью отела республик, слушая рассказы спецкоров, как горит в Баку и Приднестровье, льётся кровь в Карабахе и Киргизии, я и прочел труд Александра Исаевича.
Тужился, заставлял себя — но мудрость не усваивалась. Человек, который «Ахипелагом» разгвоздил СССР, теперь предлагает срастить три славянские республики и примкнувший Казахстан, отпустив остальные? Полно вам, Александр Исаевич, какие земские управы? Новое «красное колесо» уже раскручивается не хуже прежнего… Впереди маячат Беловежская пуща, путч, расстрел Белого дома… Вру, конечно, не предвидел я этого тогда. Но чуял, что время мудрецов то ли не настало, то ли упущено. Не резонировала их запоздалая мудрость с моей душой. Зря, конечно: сам Солженицын отказался от госпремии, которую ему торопились вручить за «Архипелаг». В это стоило вдуматься. Но уж больно много всего сыпалось на голову постсоветскому, транзитному человеку, не говоря уж о критических материальных трудностях.
В тот год объединилась Германия, был введён коммерческий курс рубля — и состоялся ХХVIII, последний съезд КПСС, погиб Виктор Цой, Microsoft представил Windows 3.0, 640 килобайт памяти. Я съездил в Америку, мне там долго «дядя Сэм» втолковывал про «зелёные плоды демократии» в саду Джефферсона и Декларацию независимости, которая стальной арматурой скрепила Америку.
Какая она разная, независимость эта. По старой привычке разузнавать этимологию слова, я прочел, что оно калька с французского, первые употребления его — достаточно поздние, к примеру, Сумароков писал о племяннице, что либо «зависаема от дяди», либо нет. Русские до ХVIII века обходились без «независимости». И уж точно без «суверенитета». Как? Думаю, прекрасно. Свободой — что от слободы. Волей. От древнеславянского (и того древнее) «хотеть», «желать». И, заметьте, «собирать в кучу». «Свивать вместе».
Это я сегодня в День России с вашего разрешения и отпраздную.
