Давайте по-честному и по порядку. Первое: просмотрев перед 23 февраля (всех с праздником, кстати) рекламный ролик, где мужик заставляет подругу закапывать подаренные, видимо за несколько лет, носки, а рядом такая же несчастная закапывает пену для бритья, смеялся я до слёз. Убейте меня, пришлите тыщу злобных каментов, обвините в женоненавистничестве — только с примерами, пожалуйста, но это смешно. Ну, да это, черный (блин, надо говорить афро-американский) юмор. Но если это надо запретить, давайте сначала запретим Тарантино. Фон Триера. И далее по списку мастеров культуры, кто верит в эпатаж животворящий и манкость недозволенного.

Второе: тут я, весь такой притарантиненный, вспомнил, что не так давно была всколыхнувшая всех история о муже, который, заподозрив жену в измене, отвез её в лес — да и отрубил руки. Меня это как-то отрезвило, и я посмотрел на отвязный ролик с другой стороны. Контекст, и журналисты со стажем это подтвердят, хитрая штука. Это только в арифметике от перемены мест слагаемых сумма не меняется. «Кровь с молоком» звучит прекрасно, «молоко с кровью» оставим… Ну, кому? Уэсу Крейвену, с его ужастиками, раз речь у нас о кино.

«Чему смеётесь? Над собой смеётесь!» подумал я вслед за гоголевским городничим. И вот ещё о чём подумал. У нас ведь в последнее время сильно раздвинулись рамки, в которых умещается дозволенное, нравственное и достойное. Мы многое стали себе позволять, чего прежде не позволяли.

Связано это с виртуализацией пространства. Поясню на примере: допустим, мы детьми играли в войнушку деревянными, но мечами, скакали по камням, прыгали с крыши, приходили домой в синяках и царапинах.

Мы сто раз были убиты, мы воскресали, как и в нынешней компьютерной игре, но — важно — с заплывшим глазом. Даже в слезах! Биметалл игры и реальности выковывался в ясное представление, что значит ударить слабого, причинить боль. Обидеть. Защитить. Над чем можно ржать — над чем нет. В классе у нас был, правда, урод, который калил на костре штырь, совал девчонкам в руки, и дико ржал, но его однажды… Замнём.

Я далёк от мысли, что в отрубании рук матери двух твоих детей виноват интернет. Но безопасность среды, увеличившаяся в разы за счет тотального ухода людей в цифру, имеет оборотную сторону. Мы сами того не замечая, часто ведем себя так, словно поступок можно будет отмотать назад. Не задумываемся над его последствиями. Легко даём волю эмоциям, у нас «заткнись» через раз говорят на телике депутаты и публицисты. Дерутся! Народные артисты совершенно не задумываются, чего метут: он же не тварь, с похмелья дрожащая, он право имеет. Если нам надо продать товар, мы закопаем не только носки и пену. Мы пустимся на любые ухищрения, чтобы вызвать эмоцию, смех ли, ужас, не важно. Чтоб нас запомнили. И ведь попадаем в аудиторию! Находим сердечный отзыв! Я ж честно говорю: ржал, название компании запомнил. Цель достигнута. Все, что составляло потаённую, не публичную часть жизни, выставлено на продажу (как Анджея Вайду не вспомнить), на обозрение, торчит из разреза, как бедро голливудской звезды, которого не моги коснуться ни один Харви Вайнштейн.

И вот тут мы подбираемся к ответу на вопрос, почему компания, торгующая цифровой техникой, принуждена извиниться за свой ролик, где связанных, рот заклеен скотчем, девушек вывозят в зимний лес и эксплуатируют. В ситуации, когда всё дозволено, а Бога нет, что, собственно, и происходит сегодня в мире, в полном соответствии с заветами Федора Михайловича Достоевского, на замену отринутым заповедям приходят какие-то пародийные. Абсолютно лицемерные. Корыстные. Чудовищные, вывернутые на изнанку. Суррогаты и дерматины.

Ролик был обвинён в сексизме. А это такая модная, но жалкая, на мой взгляд, замена десятой христианской заповеди: не возжелай жены, пока она тебя не возжелает (для неё заповедь не действует). Не смей, даже если она выглядит, одета, думает как — да и является по сути девушкой с пониженной социальной ответственностью. И тем более, если не является, а только втайне грезит. В той же заповеди есть и осёл — но про осла пока тихо. А вот про половые суперприставания, половое ультраравноправие — громко, с судебными и финансовыми последствиями. Теперь этого не можно.

Я вот думаю… А если бы ролик был снят к международному женскому дню? И две стервы отвезли бы в лес двух своих мужиков в лес и заставили закопать груду флакончиков с «Серебристым ландышем» и антипригарные сковороды? Поднялась бы в дамских рядах волна негодования? Или напротив — глубокого внутреннего удовлетворения? Был бы это сексизм? Или просто ролик, не взявший высот вкуса и эстетики, но запоминающийся и смешной?

Вот на таких вопросиках и засыпаются обычно. Да, и, кстати: с наступающим 8 Марта вас, дорогие!

 

«Культура», 2018.