Вот почему раньше фрики были глубоки и блистательны, как Гоголь, а сейчас пусты и бессмысленны, как Бартенев? Некто А. Корин описывает, как Жуковский приветил у себя Гоголя и познакомил его с Дмитрием Бенардаки, русским греком, промышленником и филантропом. Который купил и развил затем в промышленный гигант Сормово. Нагрузив предпринимателя своими проблемами, Василий Андреевич захотел напоследок подарить ему зрелище — картину под названием «Николай Васильевич Гоголь работает над своими бессмертными рукописями». Он провел Бенардаки через внутренние комнаты к кабинету Гоголя, тихо отпер и отворил дверь. Зрелище действительно было на любителя: «…Передо мной стоял Гоголь в следующем фантастическом костюме: вместо сапог длинные шерстяные русские чулки выше колен, шея обмотана большим разноцветным шарфом, а на голове — бархатный малиновый, шитый золотом кокошник, весьма похожий на головной убор мордовок. Гоголь писал и был углублен в свое дело, и мы, очевидно, помешали ему, он долго, не зря, смотрел на нас, но костюмом своим нисколько не стеснялся». «И правильно сделал, — заметил Бенардаки, — ежели, к примеру, эта амуниция способствует успеху дела, почему нет? Конечно, если бы я, к примеру, в таком виде отправился к министру финансов на предмет получения концессии на золотые прииски, — объяснил Дмитрий Егорович, — возможно, у меня и у министра возникли бы некоторые проблемы, разрешаемые только с помощью врачей. Но художники — дело другое. Что если без этого бархатного кокошника «Мертвые души» не получаются такими волшебно живыми? Стало быть, надо считать сей бархатный убор прекрасной инвестицией в этот изумительный по своей рентабельности проект».
Чинный и консервативный Бенардаки с Гоголем, кстати, подружился и любил с ним обсуждать в Риме судьбу Родины. Выведен во втором томе «Мёртвых душ» как Костанжогло.
