Вот если бы у меня спросили, каково главное качество Лии Меджидовны Ахеджаковой, у которой нынче досточтимая дата, я бы подумал немножко и ответил: главное качество — птичья уверенность в собственной правоте. Это редкое качество в творческих натурах — тут вон Федор Смолов сгорел, пока шел к мячу. А Лия Меджидовна идёт на точку — и только крепче сжимает свои кулачки. Держись все, кто против этой немолодой взъерошенной птички, абсолютно убеждённой что чирикать нужно смело, вольнолюбиво, всегда в одной противувластной тональности, не отвлекаясь. Ну, разве что на роли в кино, театре и антрепризе.
Попадётся Ахеджаковой под руку народ Российской Федерации — достанется народу. Застыдит, обидит, не сомневаясь, справедливо ли. А народ… Народ у нас добрый, незлобивый, вздохнет: что с неё, с бедолаги, взять? Да и включит в очередной раз «Иронию судьбы». Где Таня в двуцветной шапочке заводит «Вагончики», искренне, но не в лад резонируя с чужой забрезжившей личной удачей. Или «Служебный роман». Где трогательно нескладная, неудачливая и тихо верящая в своё счастье секретарша (конечно её зовут Верочка, Вера), по-гоголевски, сквозь слёзы, учит «мымру» походке от бедра. Отчаянно внушает неразумной начальнице качества, коих так фатально не хватает ей самой — и сыграть этот ходячий комплекс, проповедующий внутреннюю свободу, дано только выдающейся актрисе. И женщине, которая, несомненно, про такие контрапункты знает не от подруг. А как неуловимо меняется она, едва получает свою властишку над Людмилой Прокофьевной, поясняя про «пластику пантеры перед прыжком» и «уча зайца курить». О, какая это модельная роль! О, сколько тут правды и как многое она во взаимоотношениях актрисы с миром объясняет!
Эта уверенность на грани вызова, внутри которой всегдашнее, тревожное ожидание быть непонятой, обиженной (А вдруг внезапно счастливой, ну бывает же, а?), думаю, не врождённая. А благоприобретённая.
Ведь артистическая звезда Лии Ахеджаковой не взлетала молниеносно. Джульетта? Увы, нет. Лариса Огудалова? Дездемона? Ах, оставьте. Зато тюзовская травести переиграла всех Тарасок и Денисок, всех зайчиков и поросят, Пеппи — длинных чулков, а подвернётся — и бабушек, каких только ни было в советском ТЮЗе тех лет. Даже в первом своём фильме она умудрилась сыграть мальчика Петю — а там ей уже тридцать (на фотографии). В таком амплуа ведь как? Играют, играют мальчишек и девчонок, потом вдруг выясняется, что нет столько грима, чтобы заштуковать морщины — и актриса исчезает где-то в пыльном закулисье, среди реквизита и костюмов, кажется к спектаклю «Пожар в пампасах»? Или «Будьте готовы, ваше высочество»? Всегда готов, чего там, вот только авоську разгружу. Продавщица с классом в ТЮЗ ходила, узнаёт пока, кладёт кусочек получше. А внутри девочки из Майкопа догорает несыгранное…
Но Верочке, которая Лия, повезло. Сначала с Эльдаром Рязановым. Потом с театром «Современник». Больше того, Роман Виктюк, режиссёр, который, пожалуй, лучше всех на нашей сцене умеет почувствовать снедающий жар уязвимости — да и превратить в успех, в фейерверк, поставил для Ахеджаковой личный спектакль «Квартира Коломбины». По Людмиле Петрушевской, что тогда означало полёт над обыденностью. Аж на четыре роли! С психологией, с двойным дном, с переодеваниями, с Джульеттой — ага, наконец-то! Впрочем, Джульетта в итоге досталась мальчику, а Ромео — девочке, ну, той, которой за тридцать, и сильно; всё, как Виктюк любит. И эта буффонада, этот гротеск, густо замешанный на горьком советском бытовании, вывел Ахеджакову в первые ряды. На авансцену.
Тут надо было зацепиться. Помогла гражданская позиция: она вполне обрисовалась, правоверная до трагикомедии — бывшие Тараска и Дениска яро взялись за перестройку, поддержали Горбачёва, а потом Ельцина, утверждали гласность, демократию, свободу… «Проснитесь, не спите, опять придут коммунисты!» — заклинали. В отличие от своих верных зрителей, легко и бестрепетно покончили с ТЮЗом и Майкопом в себе. И обрели ту самую, вышеупомянутую московскую, густо настоянную на девяностых, на «Огоньке» и Межрегиональной депутатской группе, междусобоечную, театральную, «на нерве» сыгранную уверенность в праве каждый раз указывать России, «одурела» ли она. «Такая мы интеллигенция» — скажет она однажды в интервью. А годы летят. И теперь уж из этой колеи «простите нас», далее по ситуации (есть уверенные в противоположной правоте люди, которые назовут её демшизовой колеёй) — никуда.
По мне — Бог с ними, с Тарасками. Верочка и Танечка, как и Коломбина, навсегда запавшие многим в сердце, не дают мне написать всё, что я думаю о нынешних взглядах и высказываниях Лии Меджидовны. Во-первых, взгляды её, а не мои. Моё дело недоумевать. Во-вторых, с людьми искусства так бывает: парочка их прекрасных ролей оставляет в душах зрителей такой след, что ничем не перебьёшь. По крайней мере в юбилейные дни.
