Перед вами рождественская история, слегка опередившая своё время. Около месяца назад внуку Тимофею в Суздале купили кроличью шапку. Такую модернизированную ушанку, которая ему понравилась. Она прикольная. Пару дней спустя он её потерял. Где не ясно — вроде в магазине хрустящих круассанов и румяных булочек, но не факт — по крайней мере, когда он за ней, опомнившись, прилетел… То шапки не было ни на полу, ни на подоконнике. И тётушки-продавщицы в белоснежных кокошниках развели руками.
Тима расстроился. Он и прежде терял вещи — ну, а кто не терял? Но шапку в достопамятной суздальском путешествии ему купила бабушка. Все хвалили шапку и бабушку. Я тут же вспомнил, что похожая была в моём советском детстве. Тогда такими шапками не разбрасывались. Жили мы тогда не богато, вещи берегли. Чувствовали ответственность. Малообеспеченным покупал ботинки родительский комитет. Теперь, разумеется, не то. Тогда ведь как? Потерял — ходи зиму без шапки. Да, гарантированный менингит. А что поделать? Времена были жёсткие, постсталинские.
Короче, натянул Тима вязаную горнолыжную, купленную в Ишгле, и пошел, ветром продуваем. Вернее, поехал с дедом в машине. На лаун-теннис. Раньше-то мы… Ну ладно, не суть. Суть, что после этого путешествия выяснилось, что он потерял часы. Ну, это не совсем часы. А смарты, подарок друзей, на все случаи, удобная вещь, даже у деда таких нет. Тут Тима расстроился ещё больше. Он сильно расстроился. Он произнёс абсолютно гамлетовский монолог, мол, отчего он столь несчастен, нелеп и неудачлив? И надо ль гнуться под ударами судьбы — иль оказать сопротивленье?
И тут я понял: мои бесконечные рассказы о пионерских кострах, преодолении трудностей, рассказы об ориентировании на местности, требования читать Жюль Верна и вообще призывы, типа, кто весел — тот смеётся, кто хочет, тот добьётся, сработали! Тима выбрал сопротивленье! Он сказал, что отныне он будет беречь свои вещи. Он пересмотрит некоторые взгляду на жизнь, он убавит гедонизма, а добавит вдумчивости. Он будет учить уроки без понуканий. Никто, разумеется, не поверил.
Но уже на следующий день с немалым изумлением бабушка доложила, что ребенок пришел из школы и засел за уроки. Сам собрался на теннис, не опоздал обратно, как обычно, заставляя всех переживать, а по дороге купил хлеба, поскольку заметил, что в доме кончился хлеб. Все замерли. Кое-кто всплакнул. В семье потянуло ладаном и смирной.
Боженька, который всё видит, был потрясён не меньше бабушкиного. И наслал лучи добра и просветления на деда, который невесть с чего полез под сиденье автомобиля. И там, в темной резиновой глуби заметил серебристый блеск. Небесное сияние. Это были Тимины часы. Видимо, они лежали на заднем сиденье, мы тормознули, а мы тогда точно тормознули, благодаря чему не въехали в бочину какому-то катафалку с надписью «майбах». Часы и улетели под сиденье.
Я тут же позвонил Тиме и сообщил радостную новость. «Дед, ну это правда радостная новость, — сказал внук. — То есть я не совсем конченный. Не совсем недоумок и шалопай. И мама, похоже, снимет меня с вертела, но котором вот уже почти неделю крутит над адским огнем».
Мы порадовались вместе. «Да, я ещё получил сертификат лауреата на олимпиаде по литературе, — вдруг вспомнил Тимофей. — И у меня «четыре» за самостоятельную по математике».
Глаза мои увлажнились. Если дело так пойдёт… Если я что-то понимаю в небесной механике справедливости… То к 7 января найдётся и шапка. А?
