Во втором, позитивном томе гоголевских Мёртвых душ есть персонаж Костанжогло, который обустраивает Россию так: «Снизу, снизу нужно начинать. Тут только узнаешь хорошо люд и быт, среди которых придется потом изворачиваться. Как вытерпишь на собственной коже то да другое, да как узнаешь, что всякая копейка алтынным гвоздем прибита…

…да как перейдешь все мытарства, тогда тебя умудрит и вышколит так, что уж не дашь промаха ни в каком предприятье и не оборвешься». Списан он с реального знакомца Гоголя Бенардаки, винного торговца, промышленника, помещика и создателя Сормовского завода. Любили они с Гоголем сиживать в Риме в кафе Греко и думать о России. Гоголь набирался знаний экономки, а Дмитрий удивлялся, как это у Николаши нос отдельно от тела расхаживает, вот это фантазия.

Удивительный русский грек родился в Таганроге (но это не точно), умер в Висбадене, а похоронен был в Питере. Дальше история, леденящая кровь. Опочившего от лёгочной болезни Дмитрия Бенардаки забальзамировали, положили в обычный гроб, потом в металлический и похоронили в греческом соборе северной столицы. После революции собор разорили, в войну в него попала бомба, но Бенардаки спал себе. Это Гоголь, как известно, посмертно ворочался — второй том Мёртвых душ не сгорел, что ж тогда сжёг Гоголь, не ясно. Память о промышленнике, конечно, подугасала, но историки, да и просто умные люди о нём помнили, особенно на Красном Сормове, где продолжали работать на люд и быт СССР, невиданный подвид России, его цеха, стапели и печи.

Однако в 1960-е на месте собора решили построить концертный зал Октябрьский. Собор поднатужились — и снесли. При рытье котлована был поднят металлический ящик с телом Бенардаки. И свинцовая шкатулка, где хранились документы, подтверждающие, что это именно он. Мертвые души, отрывшие оба ящика, стали думать, чего делать. И придумали: поскольку Бенардаки не был ни создателем пролетарских кружков, ни знаменитым писателем, ни предводителем крестьянского восстания, а, напротив, владел крепостными, чисто Собакевич, его хорошо сохранившееся тело, распилив на куски, отдали по медвузам и разным прочим учреждениям здравоохранения. Отдельно служили делу просвещения советского студенчества голова гоголевского друга, препарированное сердце, конечности. Внутренности.

Прошли годы и десятилетия. В Октябрьском уже пели лучшие представители death metal. На Сормове выпускали танки Т-34 и подлодки, а также Метеоры и экранопланы, а потом перестали выпускать. И, кажется, начинают снова. Живые души (греки, которым не безразлична Россиия, и русские, которым не безразлична Россия и Греция) за десятилетия умудрились так, что собрали по запасникам музеев судебных экспертиз и подвалам медвузов части, которые могли бы принадлежать великому русскому промышленнику. Перешли все мытарства. Провели экспертизу. Компьютером сравнивали череп и фото прижизненное. Совпало.

Части бережно сложили в гроб. И захоронили Бенардаки в Александро-Невской лавре. Поздними вечерами иногда приходит к могиле той Гоголь, посидит, «размыкая тоску», и идёт гулять по Невскому, где любой может его узнать, встретив: нос-то торчит.

Картина Людвига Кассини «Художники в кафе Греко».