Многое в жизни происходит по профессиональной привычке. Прошлым летом сидим на планерке, думаем про газету. «Слушайте, а давайте Снегирева в Южную Осетию пошлем» — говорит шеф-редактор Елена Овчаренко.
— А че там? — спрашивают борцы с напрасными тратами командировочного фонда.
— Н-ну… Там миротворцы, наши люди, давно не писали…
А лето кругом, новостей нет, Медведев уплыл по реке. Путин — в Пекин, на Олимпиаду.
Ладно, пусть Снегирев собирается. На три дня, не больше. И чтоб 9 августа был как штык. Пошлем его в Трехсвятскую губернию по письму читательницы, матери 40 детей, у которой либерал-губернатор сарай сносит.
Постановили — и поехал я на крупный песок Адриатики, под виллу Броз Тито, загорать.
Потом злой и бывший советник Илларионов на пену изойдет: конечно же Снегирев, штатный сотрудник ФСБ, знал о начале войны. Потому что «Известия» были о том предупреждены — за особые заслуги перед кровавым режимом, решившим раздавить маленькую, но гордую республику вина, винограда, хорового пения, минеральной воды и незабываемых короткометражек. Иначе как бы он единственный из всей пишущей братии в ту ночь оказался в Цхинвале под обстрелом?
А президент в Плесе, премьер в Пекине (ну и главред в Черногории) — это так, для прикрытия. Чтоб Илларионову было труднее отгадывать.
Ночь. Черногория. За окном в тишине — гулкие удары, падает с веток смоковницы инжир, он же фига.
Звонок телефона: «Это Снегирев, угадайте, что это у меня за шум?»
— Стреляют, что ли?
— Ага, по-моему, «Грады» молотят.
— «Грады»? Кто стреляет?
— Не знаю, кто, но по нам. По Цхинвалу.
Просыпаюсь окончательно — в телефоне у самого уха: бабах!
— Юра, а ты откуда звонишь?
— С крыши гостиницы, тут все полыхает, пытаюсь снять на фото. По-моему, это серьезно, Владимир Константинович.
— Слезь сейчас же с крыши — это первое. Залезь в подвал куда-нибудь — второе. Береги зарядку в телефоне, диктуй по кускам каждые полчаса.
— Это если к утру меня… того? Да ладно, ладно… Я к миротворцам сейчас буду пробиваться…
…А когда по Каналу имени Москвы проплывешь, то потом ночью из-под водохранилища выныривает колокольня. Она стоит и светится. И все туристы бегут по трапам на палубу смотреть, потому что хотят знать: утонула Россия? Нет, наполовину торчит. И идут, успокоенные, спать. Или сидят на ветерке до утра. Ветерок пробирает…
Шлеп — инжирина упала. Звонок: «Я у миротворцев, они не уверены, если честно, что из России подмога придет. Там есть тертые ребята, к ним прошлые разы не приходила. Есть убитые. Мы компьютеры ломаем, чтоб врагу не достались».
Ну, вы уже знаете: она не утонула совсем. Она пришла. Она, конечно, раскачивалась. Искали, говорят, министров по мобильникам. Танки, пройдя Рокским тоннелем, глохли по обочинам.
Но пришла. Дмитрий Медведев может делать что угодно: встречаться с… да хоть с… На эту минуту Верховный главнокомандующий отдал главный приказ своей жизни. И вроде колокольня сантиметров на пять из воды повыше высунулась. Или то лето было сухое?
В газете каждый день выходили Юрины и коллег репортажи на полосу. Когда появилась возможность, штатский Снегирев дождался смены: из «Известий» прибыл военкор, боевой офицер, штатно пошутивший насчет Юриных штанов. Юра не обиделся. А Дима и не хотел обидеть: мы ж не знали, что там будет маленькая, но великая и отечественная война. Знали — Литовкина послали бы.
Потом Снегирев купил костюм, белую рубаху и галстук. И пошел в Кремль. Ему президент России Дмитрий Медведев вручил орден Мужества. А мне осталось говорить на всех тусовках, что я счастлив быть у Снегиря редактором. Что истинная правда.
И помалкивать про инжир в Черногории. Хотя чем я виноват? Время такое, лето, отпуска у всех.
