Это мы с собкором «Комсомолки» Андреем Барановым в баре на последнем этаже «Близнецов». Год не помню, но ясно, что до. Запомнился бар двойным бурбоном, диким гвалтом и Вавилоном.
Но вот что важно: когда я увидел, как башни рушатся, во мне колыхнулось что-то личное, помимо общего естественного прискорбия и возмущения. Так было, когда стреляли по Пальмире, но по другой причине: на башне я был, в Пальмире не был, о чем пожалел сто раз, но ты в мире и мир в тебе, как лёд в том бурбоне. И голос в том Вавилоне. А потом всё рушится.
