Вспоминал в его девяностолетие Андрея Вознесенского. Однажды, набравшись наглости, я легонько поправил поэта, фактически знак препинания, в подборке, одной из последних, что он в поздние годы напечатал в «Известиях».
Сам не выдержал, позвонил ему, согласовать, поскольку очень его люблю и ценю. Да и вообще, надо согласовывать правку с автором, так учили. А он уже почти не говорил, так, едва уловимые колыхания воздуха. «Читай, Володя», — скорее угадал. Я прочел. Он молчит. Или говорит? И тут такой шелест, потусторонний: «Так лучше». Я страшно обрадовался. Потому, что сделать лучше тому, кто умеет так, нелегко:
С иными мирами связывая,
глядят глазами отцов
дети — широкоглазые
перископы мертвецов.
